Про наставников
Oct. 10th, 2014 07:20 am![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
vitus_wagnerТут Людмила Петрановская опубликовала у себя в ЖЖ довольно интересный текст про архетип Наставника в человеческой культуре. (скопирую на всякий случай под кат)
А про учителей еще приведу отрывок из новой книжки, которую я только что дописала. Она вообще-то про другое: про привязанность, про отношения между родителем и ребенком. Но там и про отношения с учителем тоже есть. Про то, каким должен быть Наставник, и каким не должен. Это не зависит от педагогического стажа и разряда по аттестации. Это прежде всего субъектность, самоуважение и готовность защищать своих детей.
В отсутствие Дамблдора
Мы говорили о том, что, если все шло хорошо, к своим семи годам ребенок наполнен привязанностью по самую макушку. В общем и целом работа привязанности выполнена, отношения с родителями могут отойти на второй план, стать тылом, а не главной сценой. Кто же приходит – должен приходить – им на смену? Ведь ребенок еще явно мал для полной самостоятельности, и далеко не всему можно научиться, просто играя с другими детьми. Нужен тот, кто покажет и научит, передаст «настоящие» взрослые знания – учитель, наставник.
Образ Наставника в человеческой культуре – такой же мощный архетип, как архетипы Матери и Ребенка. Он присутствует в мифах и легендах, в героических сагах, в книгах и фильмах о взрослении, будь то легенды о короле Артуре или мультик «Кунг-фу Панда». Оно и неудивительно. Люди, в отличие от животных, должны много учиться, в них не вшиты при рождении все необходимые для жизни алгоритмы, им нужно знать и уметь так много, что недостаточно просто перенять навыки у родителей через подражание и следование. Нужна учеба как особая, отдельная деятельность и отношения учитель-ученик как особые, очень важные в жизни отношения, сопоставимые по значению с отношениями привязанности, дружбы или любви. Наставник – это тот, в чью руку родители вкладывают руку ребенка, передавая тем самым и доверие ребенка, и долю своей ответственности за него. Это проводник из мира детства в мир взрослости. Это тот, кто знает сам и может научить.
Отношения с наставником во многом похожи на отношения с родителем – это тоже разновидность привязанности, там тоже есть доминирующий и ведомый, тоже подразумеваются защита и забота со стороны старшего и безоглядное следование со стороны младшего. Эти отношения тоже очень эмоционально значимы, наши лучшие учителя навсегда занимают место в нашем сердце, и мы рады их видеть даже будучи взрослыми.
Но есть очень серьезное отличие.
Любовь родителя безусловна и безоценочна. По крайней мере, такой задумана. В жизни бывает по-разному, конечно, и многие родители не могут не оценивать своего ребенка, не сравнивать его с другими, не обусловливать свою любовь к нему его успехами или хорошим поведением. Это всегда больно ранит детей, искажает отношения привязанности, а в тяжелых случаях приводит к нарциссическим чертам личности.
Отношения с родителями внушают нам, что мы ценны и прекрасны просто как живое существо. Они начинаются с позитивного отзеркаливания, с бесконечного любования и восхищения «за то, что малыш, за то, что растешь», они нацелены на то, чтобы заботиться, защищать. Родительские руки всегда сзади, они страхуют, голос предупреждает, оберегает, родителю важнее, чтобы ребенок был жив, здоров и доволен, чем его успехи или соответствие чьим-то ожиданиям. Все это очень мудро и правильно для начала жизни, в которую ребенку нужно пригласить, а потом в ней закрепить, создав у него безоглядной, не требующей, а только дающей любовью тот самый внутренний стержень «я существую, и это хорошо, я имею право жить, быть таким, какой я есть». Поэтому мы в восторге от каждого слова малыша, рады любому рисунку дошкольника, и только родители, сами не получившие безусловного принятия, могут раскритиковать с любовью сделанный для них пятилеткой завтрак за то, что на полу в кухне теперь липкие пятна.
Родительская любовь прекрасна, она дает ребенку силы жить и развиваться легко и естественно. Ее достаточно, чтобы научиться ходить, лазать, говорить, играть. Быть здоровым и счастливым детенышем. Но человеческому детенышу этого недостаточно. Он должен стать человеком разумным, то есть – существом, которому нужен смысл в жизни. Он живет не реактивно, как братья наши приматы: проголодался – пошел поел, понадобилось – подрался, пришло время – совокупился, а если ничего этого не надо – лежи себе на солнышке в полудреме, почесывайся. У него шило в… в мозгу на самом деле. Он сам ставит цели и хочет их достигать. Он создает культуру, науку, цивилизацию. Он меняет мир и свою жизнь. Для всего этого недостаточно просто жить и радоваться, нужно уметь прорываться, преодолевать, рисковать, встречать вызовы, делать что-то через «не могу», делать что-то «как еще никто до меня». С точки зрения природы – вести себя неестественно, ибо – зачем? Если есть еда и нет тигра? Но людям вынь да положь смысл жизни, борьбу и самореализацию, чувство, что ты не только получаешь от мира, но и даешь ему, что ты не зря живешь, без этого они на стенку лезут. Точнее, на крышу или подоконник – и потом оттуда прыгают. Имея с точки зрения природы все, что нужно для безбедной и приятной жизни. Такие уж мы.
Для вот этих задач преодоления, изменения мира, самореализации родительской любви недостаточно. Она никак не мотивирует делать лучше других, как никто еще не делал – ей что дитя ни сделало, все прекрасно. Поэтому ребенку нужен тот, кто будет оценивать. Тот, кто будет ставить барьеры и требовать их преодоления, в том числе через не могу и не хочу. Тот, кто может иногда сказать: «Нет, это плохо, ты не старался, ты можешь лучше», – и это не разрушит отношения, потому что Наставнику – можно. Он не родитель. Его признание надо заслужить.
У казаков, в культуре которых особенно важно уметь скакать на лошади, есть в той или иной форме праздник дарения первого коня. Мальчику, обычно лет в 6, крестный дарит первого в его жизни коня. В присутствии всей родни мальчика на коня сажают и ведут по кругу. И обязательно делают так, что он с коня падает. Мать бросается к нему – не ушибся ли, но ей преграждает путь крестный или дядя мальчика со словами: «У него теперь есть конь, он мужчина». И мальчик должен встать сам – и снова залезть на коня.
То есть он должен уже суметь сам себя сконтейнировать – использовав весь опыт полученных от мамы за первые годы утешений. Вытереть слезы самостоятельно – и продолжать.
Практически у всех воинственных народов интуитивно существовал запрет на обучение искусству наездника и ведения боя отцом. Такое обучение невозможно без травм и боли, и «соберись, потерпи, не обращай внимания» ребенок должен слышать не от того же человека, который прежде всегда был готов взять его на руки и вытереть его слезы. Да и поднимать меч на отца, как и стремиться победить отца, пусть и в целях обучения, – дело немыслимое.
Настоящий наставник всегда немного супермен. Чтобы за ним было интересно тянуться, чтобы к нему – чужому, все-таки, человеку – включилось поведение следования, он должен быть особенным, должен впечатлять и восхищать, уметь что-то такое, чего никто больше не умеет, быть причастным к чему-то тайному, сакральному, куда нет входа непосвященным. Не случайно самые известные образы наставников – это маги, волшебники, существа из иного мира: кентавр Хирон, Мерлин, Гендальф, Дамблдор, магистр Йода, Доктор Кто. Архетипический Наставник – это мудрец, могучий воин, много где побывавший, много чего на своем веку повидавший, совершивший немало подвигов. С ним связаны предания и легенды, его прошлое полно тайн, никто не знает точно, о чем он думает.
В архаичных культурах обучением детей занимались жрецы и шаманы – крайне уважаемые люди, способные путешествовать между мирами, говорить с душами предков. Наставнику можно быть странным, выглядеть иначе, действовать неожиданно – он проводник, не вполне от мира сего. Он может быть смешным, маленьким или подчеркнуто дряхлым – да хоть с зелеными ушами – при этом скрывая за внешней нелепостью невероятную мощь.
Конечно, Наставник не только оценивает. Он все же имеет дело с младшим и слабым, поэтому помогает, подбадривает, объясняет, поддерживает в первых попытках. Он всегда на стороне ученика – сам требует, может быть строгим, но другим своих детей в обиду не даст. Наставник защищает и заботится – тем больше, чем младше ученик, с каждым годом все меньше.
Один из универсальных сюжетов преданий и книг – гибель Наставника, до последнего вздоха защищающего своих учеников. Это высшая реализация Наставника – отдать ученикам всего себя, в буквальном смысле «отдать им свою жизнь». Так погибают Оби-Ван и Дамблдор. Так умер в реальной жизни Януш Корчак.
Предпоследняя книга о Гарри Потере закольцована двумя диалогами между учеником и Наставником. В самом начале Дамблдор говорит Гарри: сейчас везде очень опасно, но тебе бояться нечего. И на вопрос: «Почему?» просто отвечает: «Потому, что ты со мной». А в конце книги, когда Гарри тащит на себе слабеющего профессора и уговаривает не волноваться, Дамблдор так же просто отвечает: «Я не волнуюсь, Гарри. Ведь я с тобой». Обучение завершено. Ученик стал Героем.
Позже, в подростковом возрасте и юности будет время осознать, что и учителя бывают слабы и несовершенны, или, как сказала одна девочка: «Оказывается, учительница тоже ходит в туалет!». Тогда можно будет общаться в более дружеской манере, почти на равных – хотя всегда «почти». А детям помладше нужно страстно обожать, стремиться стать таким же и следовать за Наставником, преодолевая себя и препятствия.
Вот такие отношения нужны ребенку, такой архетип вшит в его культурную память, с такой мечтой он идет в школу. И что же он там находит?
Чаще всего – вовсе не супермена, мага и героя, а уставшую учительницу, для которой ее работа – довольно рутинное дело, не предусматривающее ни подвигов, ни приключений, ни путешествий между мирами. Кому-то везет, и он-таки встречает учителя, увлеченного своей работой, обращенного душой к ученикам, который сам по себе – яркая, сильна личность.
Помните старый советский фильм «Первоклассница»? Там была такая учительница, по одному взгляду которой замирало сорок человек – но не потому, что она орала и ставила двойки сотнями. Она входила в класс, как королева, учила письму как волшебству. Ее осуждения боялись, ее похвала окрыляла. Она видела весь класс целиком и каждого ребенка по отдельности. В глазах детей, при детях она не могла быть усталой, слабой, раздраженной, не могла не знать и не уметь. Ее невозможно себе представить, жалующейся на низкую зарплату или рассказывающей родителям, что она не может справиться с «таким тяжелым классом». Точно так же невозможно себе представить, что с ней неуважительно разговаривает, например, директор школы или проверяющий из РОНО. То есть он мог бы попробовать, но…
В кульминации фильма учительница оказалась-таки супервумен: девочки, ее ученицы, заблудились в буране и она в одиночку прошла сквозь буран, рискуя жизнью, нашла и спасла их.
Мы не знаем, был ли у этой героини реальный прототип, но как архетипический образ, это сделано гениально.
В архаичных культурах община могла себе позволить выделить для обучения подрастающих детей самых лучших и харизматичных. Нынче у нас всеобщее обязательное образование, государственные школы. Учитель – просто работник, нанятый государством (реже – руководством частной школы) для выполнения конкретного функционала: объяснить, показать, проверить, оценить. Для того, чтобы быть принятым на эту работу, требуется диплом педвуза – мягко говоря, не самого престижного. Харизму и яркость личности не проверяют. Сама работа достаточно тяжелая, рутинная и не очень хорошо оплачиваемая, идут на нее часто те, кому удобно работать рядом с домом, или пораньше освобождаться, или те, кто не нашел себя ни в чем другом. Такой учитель не может быть Наставником. Он всего лишь винтик в административной машине системы образования и не более того.
Да и не готовят наших педагогов строить отношения привязанности с учениками. Вести электронный дневник учат, составлять планы уроков – тоже, а вот как проявлять доминантную заботу по отношению к детской группе и каждому ребенку – об этом речи нет. Есть прирожденный талант – хорошо. Нет – все будет очень сложно. Даже если учитель сам прекрасно знает предмет, без отношений ученики – Наставник процесс не пойдет, у детей не включится поведение следования, и учиться продуктивно они не смогут. И пресловутой «дисциплины в классе» не будет тоже.
Есть учителя, у которых из двух компонентов: «доминирование» и «забота» – проседает первый. Они ведут себя как не вполне взрослые люди, ноют, жалуются, часто говорят, что не могут справить с классом или с отдельными учениками. Они пишут много замечаний в дневник, а все родительское собрание посвящают рассказу о том, какие трудные им достались дети, какая при этом низкая зарплата и как они устают. Некоторые из «слабых» педагогов из-за неуверенности в себе и страха перед детьми начинают с ними заигрывать, задабривать, ставят пятерки «за просто так», заменяют уроки развлечениями.
Дети постарше учителей, неспособных к роли взрослого, презирают, а младшим с ними очень тревожно. Они не чувствуют себя защищенными, им трудно следовать за слабым, инфантильным педагогом, доверять ему, а значит, и учиться у него тоже трудно. Если ребенок еще и имел опыт перевернутой привязанности – пиши пропало, учиться не будет не только он, но и весь класс, который найдет в его лице негативного лидера, смело бросающего вызов учителям.
У других педагогов доминирование есть, но плохо с заботой. Им трудно смириться с тем, что дети еще малы, импульсивны, чего-то не могут, не понимают. Они трактуют любую ошибку как злонамеренный проступок, требуют беспрекословного подчинения себе и школьным правилам, не дают детям возможности проявлять инициативу, пробовать новое. Они часто бывают нетерпимы к обычным детским проявлениям: непоседливость, шалости, невнимательность, а порой могут быть и просто жестоки к ученикам. Их запрос к родителям чаще всего – запрос на наказание: «Примите меры! Научите его порядку! Пожестче с ним!» А уж если попасть к такому педагогу в немилость…
Наконец, нередко случается, что учитель приходит к детям, будучи неготовым ни к заботе, ни к доминированию, и тогда жалобы перемежаются истеричными наездами, детей обвиняют во всех смертных грехах, угрожают исключением из школы, вызовом милиции и Бог знает чем еще. В другом варианте учитель просто ставит крест на отношениях с детьми и самих детях, монотонно бубнит что-то себе под нос у доски, не обращая на учеников никакого внимания, и, кажется, ждет звонка с урока больше всех в классе. Суть всех действий и высказываний сводится к следующему: «Вы мне неинтересны, я вас не люблю, а учить не могу и не хочу». Стоит ли говорить, что дети у такого учителя и ведут себя плохо, и предмет ненавидят, и ничего не знают, кроме того, что сами случайно узнали, полистав на уроке от тоски учебник.
Конечно, в школу приходят и люди с призванием и способностями стать Наставниками. Но, надо признать, слишком многое устроено сейчас так, чтобы они в школе не задерживались.
Архетипический Наставник – прежде всего человек с чувством собственного достоинства. Он у нас супермен, на минутку. А в сегодняшней школе учителя контролируют и проверяют, у него обязательный учебный план и сто тридцать три формы отчетности, на него могут наорать, могут заставить идти на официозный митинг или драить школу к приезду комиссии. Как после такого он сможет прийти к детям с лицом Наставника? У него будет лицо человека, которого унизили и подчинили.
Архетипический Наставник смел, и учит тому же учеников, он не боится трудностей, он принимает вызов судьбы, он всегда готов рискнуть ради нового знания. А сегодняшнему учителю категорически запрещен любой риск, все должно быть разрешено и проверено инстанциями, результат, к которому он должен привести учеников, известен заранее и не предусматривает неожиданностей. Он вынужден не открывать с ними новые знания, а давать их по заранее известному плану, он рассказывает им о предмете, отвечая на вопросы, которых они не задавали, и которые не интересны ему самому. Да и то, чему он учит, часто детям не важно и не нужно, воспринимается как самодурство взрослых.
Архетипический Наставник – ценный и труднодоступный ресурс. К нему еще поди попади в ученики, ты еще должен доказать, что ты достоин и способен. Он не будет ни за кем бегать и никого принуждать. А в сегодняшней школе учитель никому не может сказать: не хочешь – не учись, он с самого начала оказывается в роли надсмотрщика, который должен следить, чтобы дети не разбежались.
Стоит ли удивляться, что дети наши не удовлетворены такими отношениями и такой учебой, хотя их возраст приспособлен для получения знаний как нельзя лучше?
Не случайно, действие «Вина из одуванчиков» происходит в каникулы, а роман Даррелла просто заканчивается, когда Джерри приходится отправиться в школу. Именно из школы так хочется сбежать в Нарнию, Террабитию, Швамбранию, в пещеру Индейца Джо, на необитаемый остров, в другую Галактику – куда угодно, где есть простор, приключения, сложные задачи, настоящие Наставники – где можно действительно учиться.
Это к вопросу о том, зачем в бетанской системе образования предусмотрен институт подмастерий. Вообще я считаю, что в педагогические институты нельзя принимать вчерашних школьников. Преподавать в школе должен человек, имеющий не менее 20 лет стажа работы где-то в других областях жизни.
А про учителей еще приведу отрывок из новой книжки, которую я только что дописала. Она вообще-то про другое: про привязанность, про отношения между родителем и ребенком. Но там и про отношения с учителем тоже есть. Про то, каким должен быть Наставник, и каким не должен. Это не зависит от педагогического стажа и разряда по аттестации. Это прежде всего субъектность, самоуважение и готовность защищать своих детей.
В отсутствие Дамблдора
Мы говорили о том, что, если все шло хорошо, к своим семи годам ребенок наполнен привязанностью по самую макушку. В общем и целом работа привязанности выполнена, отношения с родителями могут отойти на второй план, стать тылом, а не главной сценой. Кто же приходит – должен приходить – им на смену? Ведь ребенок еще явно мал для полной самостоятельности, и далеко не всему можно научиться, просто играя с другими детьми. Нужен тот, кто покажет и научит, передаст «настоящие» взрослые знания – учитель, наставник.
Образ Наставника в человеческой культуре – такой же мощный архетип, как архетипы Матери и Ребенка. Он присутствует в мифах и легендах, в героических сагах, в книгах и фильмах о взрослении, будь то легенды о короле Артуре или мультик «Кунг-фу Панда». Оно и неудивительно. Люди, в отличие от животных, должны много учиться, в них не вшиты при рождении все необходимые для жизни алгоритмы, им нужно знать и уметь так много, что недостаточно просто перенять навыки у родителей через подражание и следование. Нужна учеба как особая, отдельная деятельность и отношения учитель-ученик как особые, очень важные в жизни отношения, сопоставимые по значению с отношениями привязанности, дружбы или любви. Наставник – это тот, в чью руку родители вкладывают руку ребенка, передавая тем самым и доверие ребенка, и долю своей ответственности за него. Это проводник из мира детства в мир взрослости. Это тот, кто знает сам и может научить.
Отношения с наставником во многом похожи на отношения с родителем – это тоже разновидность привязанности, там тоже есть доминирующий и ведомый, тоже подразумеваются защита и забота со стороны старшего и безоглядное следование со стороны младшего. Эти отношения тоже очень эмоционально значимы, наши лучшие учителя навсегда занимают место в нашем сердце, и мы рады их видеть даже будучи взрослыми.
Но есть очень серьезное отличие.
Любовь родителя безусловна и безоценочна. По крайней мере, такой задумана. В жизни бывает по-разному, конечно, и многие родители не могут не оценивать своего ребенка, не сравнивать его с другими, не обусловливать свою любовь к нему его успехами или хорошим поведением. Это всегда больно ранит детей, искажает отношения привязанности, а в тяжелых случаях приводит к нарциссическим чертам личности.
Отношения с родителями внушают нам, что мы ценны и прекрасны просто как живое существо. Они начинаются с позитивного отзеркаливания, с бесконечного любования и восхищения «за то, что малыш, за то, что растешь», они нацелены на то, чтобы заботиться, защищать. Родительские руки всегда сзади, они страхуют, голос предупреждает, оберегает, родителю важнее, чтобы ребенок был жив, здоров и доволен, чем его успехи или соответствие чьим-то ожиданиям. Все это очень мудро и правильно для начала жизни, в которую ребенку нужно пригласить, а потом в ней закрепить, создав у него безоглядной, не требующей, а только дающей любовью тот самый внутренний стержень «я существую, и это хорошо, я имею право жить, быть таким, какой я есть». Поэтому мы в восторге от каждого слова малыша, рады любому рисунку дошкольника, и только родители, сами не получившие безусловного принятия, могут раскритиковать с любовью сделанный для них пятилеткой завтрак за то, что на полу в кухне теперь липкие пятна.
Родительская любовь прекрасна, она дает ребенку силы жить и развиваться легко и естественно. Ее достаточно, чтобы научиться ходить, лазать, говорить, играть. Быть здоровым и счастливым детенышем. Но человеческому детенышу этого недостаточно. Он должен стать человеком разумным, то есть – существом, которому нужен смысл в жизни. Он живет не реактивно, как братья наши приматы: проголодался – пошел поел, понадобилось – подрался, пришло время – совокупился, а если ничего этого не надо – лежи себе на солнышке в полудреме, почесывайся. У него шило в… в мозгу на самом деле. Он сам ставит цели и хочет их достигать. Он создает культуру, науку, цивилизацию. Он меняет мир и свою жизнь. Для всего этого недостаточно просто жить и радоваться, нужно уметь прорываться, преодолевать, рисковать, встречать вызовы, делать что-то через «не могу», делать что-то «как еще никто до меня». С точки зрения природы – вести себя неестественно, ибо – зачем? Если есть еда и нет тигра? Но людям вынь да положь смысл жизни, борьбу и самореализацию, чувство, что ты не только получаешь от мира, но и даешь ему, что ты не зря живешь, без этого они на стенку лезут. Точнее, на крышу или подоконник – и потом оттуда прыгают. Имея с точки зрения природы все, что нужно для безбедной и приятной жизни. Такие уж мы.
Для вот этих задач преодоления, изменения мира, самореализации родительской любви недостаточно. Она никак не мотивирует делать лучше других, как никто еще не делал – ей что дитя ни сделало, все прекрасно. Поэтому ребенку нужен тот, кто будет оценивать. Тот, кто будет ставить барьеры и требовать их преодоления, в том числе через не могу и не хочу. Тот, кто может иногда сказать: «Нет, это плохо, ты не старался, ты можешь лучше», – и это не разрушит отношения, потому что Наставнику – можно. Он не родитель. Его признание надо заслужить.
У казаков, в культуре которых особенно важно уметь скакать на лошади, есть в той или иной форме праздник дарения первого коня. Мальчику, обычно лет в 6, крестный дарит первого в его жизни коня. В присутствии всей родни мальчика на коня сажают и ведут по кругу. И обязательно делают так, что он с коня падает. Мать бросается к нему – не ушибся ли, но ей преграждает путь крестный или дядя мальчика со словами: «У него теперь есть конь, он мужчина». И мальчик должен встать сам – и снова залезть на коня.
То есть он должен уже суметь сам себя сконтейнировать – использовав весь опыт полученных от мамы за первые годы утешений. Вытереть слезы самостоятельно – и продолжать.
Практически у всех воинственных народов интуитивно существовал запрет на обучение искусству наездника и ведения боя отцом. Такое обучение невозможно без травм и боли, и «соберись, потерпи, не обращай внимания» ребенок должен слышать не от того же человека, который прежде всегда был готов взять его на руки и вытереть его слезы. Да и поднимать меч на отца, как и стремиться победить отца, пусть и в целях обучения, – дело немыслимое.
Настоящий наставник всегда немного супермен. Чтобы за ним было интересно тянуться, чтобы к нему – чужому, все-таки, человеку – включилось поведение следования, он должен быть особенным, должен впечатлять и восхищать, уметь что-то такое, чего никто больше не умеет, быть причастным к чему-то тайному, сакральному, куда нет входа непосвященным. Не случайно самые известные образы наставников – это маги, волшебники, существа из иного мира: кентавр Хирон, Мерлин, Гендальф, Дамблдор, магистр Йода, Доктор Кто. Архетипический Наставник – это мудрец, могучий воин, много где побывавший, много чего на своем веку повидавший, совершивший немало подвигов. С ним связаны предания и легенды, его прошлое полно тайн, никто не знает точно, о чем он думает.
В архаичных культурах обучением детей занимались жрецы и шаманы – крайне уважаемые люди, способные путешествовать между мирами, говорить с душами предков. Наставнику можно быть странным, выглядеть иначе, действовать неожиданно – он проводник, не вполне от мира сего. Он может быть смешным, маленьким или подчеркнуто дряхлым – да хоть с зелеными ушами – при этом скрывая за внешней нелепостью невероятную мощь.
Конечно, Наставник не только оценивает. Он все же имеет дело с младшим и слабым, поэтому помогает, подбадривает, объясняет, поддерживает в первых попытках. Он всегда на стороне ученика – сам требует, может быть строгим, но другим своих детей в обиду не даст. Наставник защищает и заботится – тем больше, чем младше ученик, с каждым годом все меньше.
Один из универсальных сюжетов преданий и книг – гибель Наставника, до последнего вздоха защищающего своих учеников. Это высшая реализация Наставника – отдать ученикам всего себя, в буквальном смысле «отдать им свою жизнь». Так погибают Оби-Ван и Дамблдор. Так умер в реальной жизни Януш Корчак.
Предпоследняя книга о Гарри Потере закольцована двумя диалогами между учеником и Наставником. В самом начале Дамблдор говорит Гарри: сейчас везде очень опасно, но тебе бояться нечего. И на вопрос: «Почему?» просто отвечает: «Потому, что ты со мной». А в конце книги, когда Гарри тащит на себе слабеющего профессора и уговаривает не волноваться, Дамблдор так же просто отвечает: «Я не волнуюсь, Гарри. Ведь я с тобой». Обучение завершено. Ученик стал Героем.
Позже, в подростковом возрасте и юности будет время осознать, что и учителя бывают слабы и несовершенны, или, как сказала одна девочка: «Оказывается, учительница тоже ходит в туалет!». Тогда можно будет общаться в более дружеской манере, почти на равных – хотя всегда «почти». А детям помладше нужно страстно обожать, стремиться стать таким же и следовать за Наставником, преодолевая себя и препятствия.
Вот такие отношения нужны ребенку, такой архетип вшит в его культурную память, с такой мечтой он идет в школу. И что же он там находит?
Чаще всего – вовсе не супермена, мага и героя, а уставшую учительницу, для которой ее работа – довольно рутинное дело, не предусматривающее ни подвигов, ни приключений, ни путешествий между мирами. Кому-то везет, и он-таки встречает учителя, увлеченного своей работой, обращенного душой к ученикам, который сам по себе – яркая, сильна личность.
Помните старый советский фильм «Первоклассница»? Там была такая учительница, по одному взгляду которой замирало сорок человек – но не потому, что она орала и ставила двойки сотнями. Она входила в класс, как королева, учила письму как волшебству. Ее осуждения боялись, ее похвала окрыляла. Она видела весь класс целиком и каждого ребенка по отдельности. В глазах детей, при детях она не могла быть усталой, слабой, раздраженной, не могла не знать и не уметь. Ее невозможно себе представить, жалующейся на низкую зарплату или рассказывающей родителям, что она не может справиться с «таким тяжелым классом». Точно так же невозможно себе представить, что с ней неуважительно разговаривает, например, директор школы или проверяющий из РОНО. То есть он мог бы попробовать, но…
В кульминации фильма учительница оказалась-таки супервумен: девочки, ее ученицы, заблудились в буране и она в одиночку прошла сквозь буран, рискуя жизнью, нашла и спасла их.
Мы не знаем, был ли у этой героини реальный прототип, но как архетипический образ, это сделано гениально.
В архаичных культурах община могла себе позволить выделить для обучения подрастающих детей самых лучших и харизматичных. Нынче у нас всеобщее обязательное образование, государственные школы. Учитель – просто работник, нанятый государством (реже – руководством частной школы) для выполнения конкретного функционала: объяснить, показать, проверить, оценить. Для того, чтобы быть принятым на эту работу, требуется диплом педвуза – мягко говоря, не самого престижного. Харизму и яркость личности не проверяют. Сама работа достаточно тяжелая, рутинная и не очень хорошо оплачиваемая, идут на нее часто те, кому удобно работать рядом с домом, или пораньше освобождаться, или те, кто не нашел себя ни в чем другом. Такой учитель не может быть Наставником. Он всего лишь винтик в административной машине системы образования и не более того.
Да и не готовят наших педагогов строить отношения привязанности с учениками. Вести электронный дневник учат, составлять планы уроков – тоже, а вот как проявлять доминантную заботу по отношению к детской группе и каждому ребенку – об этом речи нет. Есть прирожденный талант – хорошо. Нет – все будет очень сложно. Даже если учитель сам прекрасно знает предмет, без отношений ученики – Наставник процесс не пойдет, у детей не включится поведение следования, и учиться продуктивно они не смогут. И пресловутой «дисциплины в классе» не будет тоже.
Есть учителя, у которых из двух компонентов: «доминирование» и «забота» – проседает первый. Они ведут себя как не вполне взрослые люди, ноют, жалуются, часто говорят, что не могут справить с классом или с отдельными учениками. Они пишут много замечаний в дневник, а все родительское собрание посвящают рассказу о том, какие трудные им достались дети, какая при этом низкая зарплата и как они устают. Некоторые из «слабых» педагогов из-за неуверенности в себе и страха перед детьми начинают с ними заигрывать, задабривать, ставят пятерки «за просто так», заменяют уроки развлечениями.
Дети постарше учителей, неспособных к роли взрослого, презирают, а младшим с ними очень тревожно. Они не чувствуют себя защищенными, им трудно следовать за слабым, инфантильным педагогом, доверять ему, а значит, и учиться у него тоже трудно. Если ребенок еще и имел опыт перевернутой привязанности – пиши пропало, учиться не будет не только он, но и весь класс, который найдет в его лице негативного лидера, смело бросающего вызов учителям.
У других педагогов доминирование есть, но плохо с заботой. Им трудно смириться с тем, что дети еще малы, импульсивны, чего-то не могут, не понимают. Они трактуют любую ошибку как злонамеренный проступок, требуют беспрекословного подчинения себе и школьным правилам, не дают детям возможности проявлять инициативу, пробовать новое. Они часто бывают нетерпимы к обычным детским проявлениям: непоседливость, шалости, невнимательность, а порой могут быть и просто жестоки к ученикам. Их запрос к родителям чаще всего – запрос на наказание: «Примите меры! Научите его порядку! Пожестче с ним!» А уж если попасть к такому педагогу в немилость…
Наконец, нередко случается, что учитель приходит к детям, будучи неготовым ни к заботе, ни к доминированию, и тогда жалобы перемежаются истеричными наездами, детей обвиняют во всех смертных грехах, угрожают исключением из школы, вызовом милиции и Бог знает чем еще. В другом варианте учитель просто ставит крест на отношениях с детьми и самих детях, монотонно бубнит что-то себе под нос у доски, не обращая на учеников никакого внимания, и, кажется, ждет звонка с урока больше всех в классе. Суть всех действий и высказываний сводится к следующему: «Вы мне неинтересны, я вас не люблю, а учить не могу и не хочу». Стоит ли говорить, что дети у такого учителя и ведут себя плохо, и предмет ненавидят, и ничего не знают, кроме того, что сами случайно узнали, полистав на уроке от тоски учебник.
Конечно, в школу приходят и люди с призванием и способностями стать Наставниками. Но, надо признать, слишком многое устроено сейчас так, чтобы они в школе не задерживались.
Архетипический Наставник – прежде всего человек с чувством собственного достоинства. Он у нас супермен, на минутку. А в сегодняшней школе учителя контролируют и проверяют, у него обязательный учебный план и сто тридцать три формы отчетности, на него могут наорать, могут заставить идти на официозный митинг или драить школу к приезду комиссии. Как после такого он сможет прийти к детям с лицом Наставника? У него будет лицо человека, которого унизили и подчинили.
Архетипический Наставник смел, и учит тому же учеников, он не боится трудностей, он принимает вызов судьбы, он всегда готов рискнуть ради нового знания. А сегодняшнему учителю категорически запрещен любой риск, все должно быть разрешено и проверено инстанциями, результат, к которому он должен привести учеников, известен заранее и не предусматривает неожиданностей. Он вынужден не открывать с ними новые знания, а давать их по заранее известному плану, он рассказывает им о предмете, отвечая на вопросы, которых они не задавали, и которые не интересны ему самому. Да и то, чему он учит, часто детям не важно и не нужно, воспринимается как самодурство взрослых.
Архетипический Наставник – ценный и труднодоступный ресурс. К нему еще поди попади в ученики, ты еще должен доказать, что ты достоин и способен. Он не будет ни за кем бегать и никого принуждать. А в сегодняшней школе учитель никому не может сказать: не хочешь – не учись, он с самого начала оказывается в роли надсмотрщика, который должен следить, чтобы дети не разбежались.
Стоит ли удивляться, что дети наши не удовлетворены такими отношениями и такой учебой, хотя их возраст приспособлен для получения знаний как нельзя лучше?
Не случайно, действие «Вина из одуванчиков» происходит в каникулы, а роман Даррелла просто заканчивается, когда Джерри приходится отправиться в школу. Именно из школы так хочется сбежать в Нарнию, Террабитию, Швамбранию, в пещеру Индейца Джо, на необитаемый остров, в другую Галактику – куда угодно, где есть простор, приключения, сложные задачи, настоящие Наставники – где можно действительно учиться.
Это к вопросу о том, зачем в бетанской системе образования предусмотрен институт подмастерий. Вообще я считаю, что в педагогические институты нельзя принимать вчерашних школьников. Преподавать в школе должен человек, имеющий не менее 20 лет стажа работы где-то в других областях жизни.
![[identity profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/openid.png){kind=small}
no subject
Date: 2014-10-10 07:05 am (UTC)Текст очень многое расставляет на места.
Но сложившаяся школьная система и практика наставников вполне могут работать параллельно. По мне, так даже лучше: всем - обязательное, желающим - углублённое.
no subject
Date: 2014-10-15 08:29 pm (UTC)no subject
Date: 2014-10-16 01:57 pm (UTC)А что, она действительно теперь столько съедает?
Но всё же, думаю, корректировать, а не отменять совсем.
Просто потому что без какой-то общей базы, кругозора, представлений хотя бы о существовании разных областей знаний... Боюсь, даже всеобщая грамотность останется "пережитком кровавого режима", да и делать выбор, чему учиться, будет гораздо сложнее.
no subject
Date: 2014-10-16 03:16 pm (UTC)Например, меня больше всего раздражали домашние задания по русскому языку. Своей полной бессмысленностью. Единственный их результат - разве что усталость в мышцах, которыми пишут от руки. На дом задаются пара упражнений, суть которых (с моей точки зрения исполнителя) - тупо переписать по полстраницы некоего печатного текста в виде отдельных слов, словосочетаний или даже целых предложений (никакой разницы же), а потом карандашом подчеркнуть и надчеркнуть всякими чертами и значками в местах, которые задуманы автором упражнения. Всё это приходится делать, утомляя руку, только для того, чтобы не поставили двойку за невыполнение домашнего задания. На эти задания у меня в своё время уходило больше всего времени. Физически тяжело, а также крайне скучно просто вот так тупо писать. Поэтому обычно я принимался за них только тогда, когда уже так хочется спать, что голова всё равно ничего не соображает, и можно заняться этой тупёжкой в полудрёме, на автопилоте.
Ещё математика/алгебра. Там тоже часто бывает много заданий - довольно объёмно. Тоже часто много пустоты задают (что-то тривиально простое, что требует лишь чисто механических действий, но дофига).
В более старших классах появляется литература - и становится главным кошмаром. Исключительно времяёмкие домашние задания, занимающие колоссальное время во все дни недели, не исключая выходные: чтение всяких произведений из программы, вызывающих лютое отвращение, а также чтение и заучивание всяких статей всяких критиков из той же программы, вызывающих ещё на порядок более лютое отвращение.
Ещё у нас в определённый момент кошмаром стала история. Понятное дело, количество персонажей и дат в принципе ничем не ограничено, при желании простор для любителя заставлять зубрить. Но с другим учителем, возможно, проблем бы не было. А вот литература - совсем злостный предмет, безусловно, просто по сути своей.
no subject
Date: 2014-10-16 04:51 pm (UTC)А вот привычка быстро и много писать, не утомляя руку и не включая голову очень пригодилась в институте)
Ну, естественно, обладающий определёнными качествами преподаватель способен превратить в кошмар любой предмет.
no subject
Date: 2014-10-17 01:17 am (UTC)> А вот привычка быстро и много писать, не утомляя руку и не включая голову очень пригодилась в институте)
В институте, где тоже патологически не умеют наладить эффективный учебный процесс. Или не хотят, придерживаясь идеологии подметания плаца ломом, чтобы студенты задолбались.
У меня, сколько бы я ни писал в школе, привычки не утомлять руку не возникло - скорее уж наоборот. В универе я довольно быстро отказался от рукописного написания, перешёл на менее утомительное для руки печатное. В школе же как минимум на уроках русского языка требуют рукописное. Если б не требовали - я бы и в школе писал печатными буквами (и тем самым не терзал всех учителей своим почерком, который они, как ни странно, считали трудночитаемым и глазоломным - хотя для меня, наоборот, это был один из довольно немногих в принципе читаемых рукописных почерков - скажем, написанное большинством одноклассников я практически совсем не мог понять и удивлялся, как это удаётся прочитать учителям).
no subject
Date: 2014-10-17 05:24 am (UTC)А вот это, кстати, идея - пару четвертей в начальной школе тратить именно на выработку читаемого и удобного почерка, раз тот, который "требуется" никому не нужен в итоге.
no subject
Date: 2014-10-16 03:48 pm (UTC)Часть предметов - отменить совсем (никто же не запрещает добровольно ими заниматься в формате факультатива). В тех предметах, которые нужны - безусловно нужен индивидуальный подход. Практика, когда всему классу даётся одинаковое домашнее задание из одних и тех же упражнений - это абсурд. В предметах типа математики, физики и химии нужно сводить к минимуму количество тупых счётных задач. Ну, посчитал школьник раз-два - всё, убедились: он их умеет считать, к чему всем классом дрочить их ещё двести раз? Даже двоечнику, который за раз-два не научился считать счётные задачи, нет смысла задавать их гору. Потому что если он, допустим, не может решить счётную задачку по химии, значит, у него проблема в понимании каких-то концепций, отсутствии каких-то наглядных образов тех или иных физических величин. Так надо уделить время тому, чтобы понять, где именно у него эта дырка в картине, и постараться донести недостающий образ. А не терять его на пустые попытки решать эти задачи заведомо негодными средствами.
Массовое решение счётных задач, пожалуй, имеет смысл только для того, чтобы насобачиться их решать на скорость. Что обычно надо только на каких-нибудь экзаменах, а также на школьных олимпиадах по химии, которые, увы, тоже, как минимум, в нашей российской традиции процентов на 60 состоят из соревнования по скоростному тыканью кнопок на калькуляторе.
> Просто потому что без какой-то общей базы, кругозора, представлений хотя бы о существовании разных областей знаний...
А что, разве представления о существовании областей знаний ребёнку можно дать только из-под палки? Нормальный ребёнок и так любознателен, он сам заинтересуется и попытается узнать всякое по всем осмысленным предметам. Ведь все естественнонаучные предметы так или иначе "зацеплены" друг за друга, и с какого бы учебника наиболее интересующего предмета он ни начал, он неизбежно окажется отослан ко всем другим предметам. Достаточно только обеспечить ребёнка комплектом хороших учебников, а также хорошей энциклопедией (для прохождения по неочевидным связям между предметами и понимания, к какому месту какого учебника обращаться). Ну и учителя - которые ответят на вопросы, когда всё-таки самостоятельно из книжек что-то непонятно (хотя если такое случается регулярно - это косяк или книги, или вообще всей сложившейся преподавания, а то и сложившейся символики и терминологии той или иной области ;) ), и которые могут ненавязчиво проконтролировать, чтобы у ребёнка не осталось каких-то критичных пробелов в каких-то предметах.
no subject
Date: 2014-10-16 05:52 pm (UTC)И не опасно ли приучать людей с детства к тому, что к ним будут искать индивидуальный подход?
Палка, конечно, не панацея, но как быть с детьми, предпочитающими "скучным книжкам" что-то более яркое? Оставить их в мире, где орфография - для зануд, вероятности - волеизъявление высших сил, а автомобили при столкновении всегда взрываются?)
Любознательность - она же тоже не берётся из ниоткуда.
no subject
Date: 2014-10-17 01:07 am (UTC)Однозначно и напрочь - литературу.
> И не опасно ли приучать людей с детства к тому, что к ним будут искать индивидуальный подход?
А это смотря какая у вас цель. Если цель - воспитать тупого исполнителя для всяких посконных структур - то да, опасно. Если же цель воспитать человека, который адекватно смотрит на такие посконные структуры (т.е. старается по возможности минимизировать свой контакт с ними) - то нормально, ибо иначе он может просто и не узнать, что вообще в принципе существует какой-то иной способ взаимодействия людей помимо, скажем так, армейского.
> Палка, конечно, не панацея, но как быть с детьми, предпочитающими "скучным книжкам" что-то более яркое?
А книжки не должны быть скучными. Если же человеку любая книжка скучная - боюсь, это не лечится. Даже палкой-училкой.
> где орфография - для зануд
Попытки исправления ошибок в орфографии и пунктуации, как можно видеть, школа давно уже полностью провалила. В современной ситуации письменная грамотность у большинства детей формируется в дошкольном возрасте, так что к моменту, когда за них принимается школа, поздно пить боржоми. Единственный эффективный метод формирования письменной грамотности - просто читать больше грамотно написанных текстов. Т.е. опять же - больше хороших интересных книжек для детей, по разным темам. Чем бы ребёнок ни увлекался, хотя бы письменную грамотность он из этих книжек получит. Для тех же, кто всё же профукал грамотность в дошкольном возрасте, важна уже мотивация к правильной орфографии и пунктуации. Угроза двоек на уроках - негодная мотивация. Как мы видим в инете, в результате такой мотивации люди помнят про орфографию и пытаются соблюдать только на уроках русского языка, а после школы моментально забывают и возвращаются
на свои блевотинык старому. Чтобы была мотивация для таких, нужен тотальный орфографический террор во всём обществе, а не только где-то в школе. Нужно объяснять, что ошибки на письме (и, в пределе, вообще потеря нормы) создают нехилые неудобства читателям текста, и поэтому их буря ярости в адрес автора ошибок справедлива. Я что-то не помню, чтобы хоть раз в школе заостряли внимание на этом - на мотивации. Просто писать надо так, потому что так надо, и потому что иначе поставят двойку. А бессмысленных правил люди не любят. Кроме отдельных религиозных "поборников грамотности", которые перегибают палку в другую сторону, и держатся даже за явные ошибки в орфографических словарях и сводах правил пунктуации.> вероятности - волеизъявление высших сил
А что, вы можете доказать отрицание этого утверждения? ;) Так что, если вы и верите в несуществование высших сил, это ещё не причина считать тех, кто в них верит, глупее или менее развитыми/менее образованными. Вера в несуществование ничем не лучше их веры в существование.
> Любознательность - она же тоже не берётся из ниоткуда.
Берётся из генетики и из воспитания в совсем раннем возрасте. Школа опять же не при делах. Вот всякие там ясли/детсад вполне могут быть при делах, да. В плохом смысле. В стае злых детей ребёнок вместо нормальной любознательности в направлении окружающего мира оказывается вынужден больше заниматься противостоянием с врагами в этой стае, и получает соответствующую "профдеформацию" - превращаясь психологически в закостеневшего взрослого уже в самом раннем детстве. Аналогично, вероятно - и в классической неблагополучной семье, где вечная пьянка, скандал и побоище.
no subject
Date: 2014-10-17 06:11 am (UTC)А что будет со структурами, оставшимися без исполнителей, когда все "станут космонавтами"?
Та самая "врождённая грамотность", которая приобретается с фонариком под одеялом?)
Доказательств тут, понятное дело, быть не может, равно как и рассуждений лучше/хуже. Просто лично мне за "неверящих" гораздо спокойнее.
Т.е. человека и "классической неблагополучной" да ещё и после детского сада, можно, в общем-то ничему не учить, сразу за конвейер поставить?
И как, кстати, быть с усидчивостью, без которой, если к любознательности не прилагается гениальность, таки далеко не уедешь? До школы её всё же рановато вырабатывать.
no subject
Date: 2014-11-13 02:45 pm (UTC)Я совершенно не против существования в школе факультативов по литературе. Ну, хочет человек пообсуждать литературу со знатоком и с другими любителями этого дела среди школьников - пожалуйста, добровольный факультатив к вашим услугам. И все возможные риски, связанные с чтением худ.литературы, равно как и с обсуждением её, школьник добровольно берёт на себя. Никаких оценок на таком факультативе не ставится - в т.ч. за соответствие выражаемых мыслей линии партии или симпатиям учителя.
> А что будет со структурами, оставшимися без исполнителей, когда все "станут космонавтами"?
Это их, структур, собственные проблемы. Можно приобрести человеческое лицо и научиться строить свою работу с уважением к человеческой личности и индивидуальности. Или исчезнуть - если по-человечески работать никак не получается.
> Та самая "врождённая грамотность", которая приобретается с фонариком под одеялом?)
Да - только от чтения реальных текстов, написанных грамотно же. Только путём бессознательного подражания - как и освоение ребёнком языка в устном виде.
> Т.е. человека и "классической неблагополучной" да ещё и после детского сада, можно, в общем-то ничему не учить, сразу за конвейер поставить?
Конвейер вообще не нужен, и таких туда ставить, соотв., тоже не стоит. Задача в данном случае стоит: как сделать, чтобы люди с криминальными наклонностями с течением времени хотя бы частично от них избавились, и не проявили эти наклонности общественно-опасным образом. Чтобы не приходилось их всех сразу прятать за решётку, а то и физически уничтожать. Конвейер эту задачу не решает, а даже прямо наоборот. Если человеку так хочется драться, гормоны зовут - ну, пусть занимается боксом или там какими-нибудь боевыми искусствами со своими единомышленниками, а не избивает прохожих в тёмном переулке. А отстояв рабочий день за конвейером, как раз самое оно в тёмном переулке оттянуться.
> И как, кстати, быть с усидчивостью
Усидчивость нужна только при недостаточно качественных учебных материалах. Как только потерян (пусть на время) интерес к какой-то конкретно теме, и продолжать заниматься можно только за счёт усидчивости - эффективность такого занятия падает на порядок-два, а ученик ещё и рискует получить кашу в голове, потому как вникать в тему можно только полностью добровольно.
no subject
Date: 2014-11-13 03:19 pm (UTC)И умению преодолеть себя и сделать скучную работу, пониаая разумом, зачем она в принципе нужна, надо учить.
no subject
Date: 2014-11-25 11:07 pm (UTC)Для него надо уметь держать в голове цель и динамический граф возможных путей достижения цели.
К усидчивости "сели и не встаем, пока не сделаем 50 страниц математики" это имеет мало отношения.
no subject
Date: 2014-11-03 08:43 am (UTC)Мне очень видно по дочке-младшекласснице - первоклашки в принципе знают счет в пределах двух десятков, но двадцать примеров подряд решить не могут - отвлекаются; посчитать сдачу в магазине тоже зачастую не могут - ситуация новая и непривычная, нестойкий навык отказывает.
no subject
Date: 2014-11-13 02:14 pm (UTC)В жизни массовый быстрый обсчёт чего-то вроде количественных химических задачек нужен будет только тем, кто будет работать в области химии и смежных (и то, когда делаешь это для себя, там формулировки этих счётных задач обычно существенно отличаются от школьных). Тогда как общее представление о химических свойствах всяких веществ полезно иметь всем. Непонятно, почему тогда первое занимает под 80% времени на уроках и в домашних заданиях (если таковые есть), отъедая время у второго.
Если это делается для того, чтобы они потом могли посчитать сдачу в магазине - может быть, лучше вынести массовый устный счёт за пределы предмета под названием "химия" - хотя бы для того, чтобы не создавать иллюзий ни у школьников, ни, главное, у начальства на тему того, на какие предметы реально отводится сколько времени.
no subject
Date: 2014-11-13 02:28 pm (UTC)В мое время логарифмы были в 6-м классе, а химия начиналась с 7-го.
Потом какому-то идиоту в министерстве образования пришла в голову мысль, что раз есть калькуляторы, а таблицы логарифмов и логарифмические линейки устарели, то нужно выкинуть из программы 6-го класса логарифмы совсем, перенести их куда-то в последние два года.
Впрочем, что-то я не помню в школьном курсе химии электролитов представления об активностях и pH.
no subject
Date: 2014-11-13 03:20 pm (UTC)Я говорил про ту школу, в которой сам учился. У нас они были.
(Хы-хы, а меня там вообще на вступительном экзамене по химии при наборе в 8-й класс (т.е. химии-то в школе у поступавших ещё не было, но экзамен всё равно был) спросили, что такое pH - в принципе, точный ответ, конечно, не ожидался).
Активности и коэффициенты активности, правда, не очень педалировали - так, сказали, что вообще-то они есть и не равны единице, что, бывает, зависят от ионной силы. Но так у нас на школьном уровне были в основном концентрации. pПР, pK - куда ж без них - в конце концов, именно они в справочнике. И электрохимические потенциалы считать - нужны логарифмы и нецелые степени. И просто химический потенциал - туда же.
Ну и таки да, даже если в официальном школьном курсе их нет, в задачках и практических турах школьных олимпиад они таки почему-то есть. И даже более того, в школьных олимпиадах по химии внезапно, как чёрт из табакерки, в лоб 9-10-класснику вылазит физхимия, и сталкиваешься с интегралами (которые как таковые в школе проходят только сильно позже), всякими там частными производными, дифференциалами и прочей символикой, которую в школе не проходят вообще (помнится, в школе у нас производные были только "штрих", "два штриха" и никак иначе, а не "дэ по дэ икс" и т.д., не говоря уж о частных), и я тогда от этой физхимии (а фактически-то от кучи незнакомой математической символики, с которой просто не умел обращаться) довольно чувствительно огрёб. Т.е. чтобы школьнику не обделаться на физхимии, учитель химии должен был бы не только логарифмы с нецелыми степенями нам давать, но и всю символику и базовые операции вокруг интегралов и производных в том виде, как они даются в вузовском курсе. Но это же вообще какая-то жесть получается и перебор.